Книга путешественника, или Дзэн-туризм - Страница 162

К оглавлению

162

Я начал торопиться.

Тут я и убедился в истинности слов старых полевиков: усталость не чувствуется, но накапливается, так же как и общее недосыпание в сочетании с мокрой одеждой.

На второй день дождливой погоды я почувствовал. что ноги начинают заплетаться, а глаза слипаются.

К этому времени я оказался в не очень удобном для перехода месте – мне предстояло спуститься с «приятного» пологого щебнистого хребта и пересечь обширную долину, испещрённую большим количеством озёр. Причём в каком месте можно было пройти, я совершенно не понимал.

Ну. сначала я нашёл каменную россыпь на хребте, насобирал в окрестностях кое-какую растительность, пригодную для костра, забился в мало-мальски сухое место и устроил настоящий пир – сварил макароны с тушёнкой. Отдохнув часа четыре, я почувствовал. что мне уже хорошо, чифирнул – и с рассветом пошёл. На долину шириной в десять километров я потратил четыре часа.

Ну а потом уже мухой долетел по хребтам до предполагаемого места базирования геологического отряда.

Но его там не было.

Передо мной предстала типичная для Крайнего Севера картина – брошенный вагончик и рассыпанные вокруг бочки.

И это было хорошо.

В балке крыша не текла и была печка.

В одной из бочек я обнаружил литров восемьдесят машинного масла.

Как топить печку нефтепродуктами, на Чукотке знает любой, кто хотя бы полмесяца проработал в тундре.

Я прожил в этом вагончике день, выспался. высушился, согрелся, к тому же и погода прояснилась.

Я убил пару зайцев и подкрепился.

Выбор у меня был совсем небогатый – надо было добраться до перевалочной базы в устье реки Мечкёрева в шестидесяти километрах напрямую, но при этом радиус обхода болотистых и заросших кустами долин здесь был самым большим.

Долина Анадыря там расширяется, и бортовые хребты разрезает несколько широких долин.

В какой-то момент меня даже посетила мысль сгородить плот из пустых бочек и сплавиться. Но в конце концов решил всё-таки двигаться пешком. Здесь я уже шёл осторожно. постреливал зайцев, куликов и сусликов.

В итоге на факторию банку тушёнки и банку сгущёнки я всё-таки принёс!

Шёл из точки А в точку Б ровно тринадцать дней.

На четырнадцатый день заведующий факторией посадил под каким-то предлогом вертолёт. который и отвёз меня в посёлок Марково, потом в Анадырь.

Этот переход многому меня научил: во-первых, я на собственном опыте прочувствовал, насколько трудно приходится путешествующему в одиночку: а во-вторых, в-третьих и в-четвёртых, окончательно убедился в том, что главное в сольных маршрутах – это внутренняя готовность преодолевать, нет, не трудности, а большие однообразные пространства без возможности с кем-либо посоветоваться.

...

«Однажды утром, вскоре после того как мы достигли реки Поркьюпайн на своём пути к северу, Джимми вдруг издал возглас изумления и указал на что-то впереди. Его острые глаза разглядели чёрную точку, двигавшуюся по снегу. Скоро её различил и я. Час спустя мы повстречали одинокого человека с чёрным от копоти лицом, который, не имея даже собаки, сам тащил за собою свои нарты. То был почтальон, развозивший почту между устьем реки Меккензи и торговыми станциями по ту сторону гор. Я не верил своим глазам. Передо мною стоял человек, который за сотни миль от ближайшего жилья, не имея ни единой души, могущей ему помочь в случае болезни или несчастья, безмятежно шагал в разгаре полярной зимы через скованную льдом и морозом пустыню и даже не подозревал, что он совершает подвиг!

Я исполнился восхищением перед этим мужественным добродушным шотландцем. Мы сразу подружились, и он часто потом писал мне письма, а в последнем просил меня взять его с собою в предстоявшую мне экспедицию на Южный полюс. Я был чрезвычайно рад заполучить его в качестве спутника, и он непременно отправился бы со мною, если бы судьба не решила иначе. Он пропал без вести у устья реки Меккензи, и больше о нём никто не слыхал. Я не могу упустить случая и не почтить здесь памяти этого замечательнейшего, лучшего и благороднейшего из сынов пустыни, которого я имел счастье встретить на моём пути».

Часть IV
Живая природа

Глава 47
Следы

Когда говорят о следах, с которыми встречается путешественник на тропе, то обычно имеют в виду следы животных – как безопасных и даже полезных для человека, так и опасных. На самом же деле следы – это отпечатки очень многих событий, и их правильное толкование может сильно облегчить жизнь путнику практически в любых природных условиях. Поэтому, рассказывая о следах, я упомяну следы геологических явлений, следы воды, следы человеческих стоянок и даже следы… ветра.

Собственно говоря, внимательное отношение к следам является одним из основных навыков путешественника, позволяющих ему получать важную информацию в процессе пути и делать из неё нужные выводы.

Следы животных

Под следами животных чаще всего подразумеваются оставленные на грунте отпечатки их лап – равномерные цепочки ямок однообразной формы, протянувшиеся на значительное расстояние и повторяющиеся с приблизительно одинаковой периодичностью. Однако не меньше, чем отпечатки лап, путнику могут рассказать звериные лёжки, лунки птичьих ночёвок, кучки экскрементов и царапины на деревьях, где некоторые животные находят себе убежище. Существуют ситуации, когда следами являются глубокие канавы в снегу, ямы и покопки, обломанные ветви. Кроме того, при определённых условиях (например, во время установившегося наста) многие небольшие животные оставляют на поверхности снега незаметные следы, которые к тому же очень быстро исчезают под лучами солнца.

162